Мертвецы никогда не лгут. Спор – еще один повод умереть - Никита Свечкарев

Мертвецы никогда не лгут

Спор – еще один повод умереть

Никита Русланович Свечкарев

© Никита Русланович Свечкарев, 2017

ISBN 978-5-4485-6901-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От Автора

Вы когда-нибудь задумывались о последствиях спора до того, как давали согласие на участие? Большинство людей (конечно, дотошных ботаников, падающих при виде крови в обморок, это не касается) без промедления поддаются азарту, соглашаясь поучаствовать в каком-нибудь рискованном деле. Но как быть, если невинный спор понес за собой смерть. Самоубийством или же судьбой является подобный случай? Испытывает ли человек вечные муки в Аду или же отправляется в Рай, (если, конечно, особых грехов за ним не обнаруживается), позволив себе понежиться под Райским солнышком несколько раньше задуманного? А что, если такие люди остаются между двумя крайностями библии, где-то посередине?

1

Конец лета далекого 1960-го года выдался на удивление прохладным и сырым. Уже к концу августа деревья одно за одним скидывали сухие листья на промерзшую землю города Мтюит. По утрам в воздухе чувствовалась несвойственная для этого времени года прохлада, и большинство жителей, начинающих день утренней пробежкой, хватали с собой далеко не лёгкие куртки.

В местных новостях погодную аномалию окрестили как «лето в морозилке» и разжевывали ее по телевизору почти без остановки в течение нескольких дней. От этой навязчивой новости офицер полиции пенсионер Гарри Деймс, проживающий на улице Байлерс стритт в доме номер 9, начал задумываться о скором пришествии Антихриста. Городские репортеры не упускали возможность и брали короткие интервью у местных жителей, пытаясь узнать о влиянии аномальной жары на их моральное и физическое состояние. И туже же столкнулись с мнением людей, чье существование напрямую зависит от жаркого августа – фермерами: их урожай, благодаря внезапному похолоданию, успешно померз. Так же, нашлись и те, кому убийственная для фермерского урожая погода пришлась по вкусу. Лесовики, пожарники, местные жители, обремененные болезнью Гюнтера – все они были в восторге от благодатного холода. Но и те, и другие, спустя три дня, напрочь забудут об аномальной смене погоды. Местные газеты и новости сменят заезженную пластинку и на целый месяц заговорят о загадочном «смертельном споре» на озере Юрконн.

2

Мысль об этом споре несколько недель назад посетила уже давно не юную голову Джимма Хендрикса по дороге домой после очередной перепалки с Девинсоном.

«Какого черта этот мудак вообще смеет ходить со мной в один и тот же бар!» – Джимм Хендрикс был полностью убежден в том, что такие люди как Мэйтью Девинсон могут посещать лишь одно заведение – тюремную камеру. Вот уже более пяти лет Джимм пытается бороться с этим экологическим монстром под названием «Бриккорн». Бороться всем семейством. Семья у Джимма была большая: две прекрасные дочки, красавица жена и единственный внук. Все они в разной степени волей-неволей помогали Джимму в этой борьбе. Супруга спасала своей необычайно сильной поддержкой, старшая дочь смогла подготовить кое-какие бумаги, подтверждающие, что загрязнение местной реки отходами кирпичного завода Бриккорн является нарушением закона, младшая собирала подписи жителей города для петиции в поддержку закрытия завода. А любимый внук делал основную работу-вдохновлял. Но уже через несколько лет активной борьбы Джимм понял, что там, где крутятся огромные деньги, защита природы отходит на второй план. И всем глубоко насрать на одну, две, три, пять семей, живущих особенно близко к этой красной текучей свалке. Примерно через 3 года любые мероприятия, проводимые вблизи озера, к слову, за многие годы ставшие традицией в семье Джимма, а уж тем более купание, были невозможны. Озеро превратилась в массовое захоронение рыбы. Отходы, оседающие на дне, вперемешку с илом и кирпичной крошкой, заполонили девяносто процентов озера. Получившаяся жидкость была настолько густой, что своей консистенцией походила на постепенно затвердевающий цемент.

«И все этому Девинсону сходит с рук, деньги, деньги, деньги – ничего кроме них его не интересует. Что за народ пошел». – Джимм миновал перекресток и вышел на Байлерс стритт с тяжелой от мыслей головой, теперь он мог разглядеть огни в окнах собственного дома. В левом окне он заметил женщину, с которой прожил уже тридцать лет. Эмма Хендрикс хлопотала с младшей дочерью на кухне. Когда Джимм подумал об ужине, в животе предательски заурчало. Тяжело вздохнув, он вальяжным шагом побрел по тротуару. Вскоре он уже стоял на крыльце своего дома и хотел было войти, но помешкал, невольно прислушавшись к разговору стоявших у окна двух соседских мальчишек. Было довольно поздно, и Джимма удивило, что они еще не спят.

«Родителям не мешало бы объяснить двум проказникам, что обычно дети их возраста в такое время спят» – подумал Джимм.

Толстый мальчик с футболкой из стартрека, возможно это была пижама, что-то доказывал худому очкастому другу.

– Ну, не-е-ет, Генри! Готов спорить, ничего не выйдет! Тебя просто съест монстр сна! Мне папа так всегда говорит, когда я не хочу спать.

– А мне брат сказал, что все это глупости, Сэйди. Монстров не существует.

– Ага, еще как существует! Спорим, что не пройдет и трех дней, как тебя утащит мо-о-о-о-онстр сна, если ты, конечно, сможешь не спать три дня!?

– Пфффф.. Я уже однажды не спал це..х..ри …са, – на последней фразе мальчик отошел от окна и подслушивающий сосед ее не расслышал.

К лицу Джимма Хендрикса вдруг прильнула горячая кровь. – «Вот же бывает!» – От волнения ему пришлось даже присесть. – «СПОР, мать твою!» – За эти несколько лет он перепробовал столько разных способов договориться с этим важным начальником. – «Но вот о простом пари ты, Хендрикс, не подумал. А ведь это может сработать, мелкий ублюдок падок на деньги, а, значит, как свинья азартный»

«Что ж» – Дижмм потянулся к дверной ручке – «Это нам на руку».

3

– Голову на отсечение даю, это невозможно! Н Е Т!

Никакие ил, глина или чего еще там, не помогут машине, да еще и такому габаритному монстру как «Додж Челенджер», добраться своим ходом до середины реки, Рей.

– А вот моему мёртвому деду так не кажется. Интересно, если бы он сам к тебе явился, ты бы ему поверил?

– Пошел ты! Да и вряд ли бы старый дурак сказал правду. Придумывать сказки – это у вас семейное. Ну и ссанину же тут наливают! Ещё и бармен чепуху всякую несет! Так себе местечко. Я прав, дорогая?

– Знаешь что!? Заранее прошу прощения у вас, прекрасная спутница этого тюфяка. Унеси тебя черт в то место, где твою болтовню сможет слушать хоть кто-то кроме меня больше трех минут, я буду несказанно счастлив.

– Да ла-а-а-дно тебе, Рей, чего ты разбубнелся? Ну, не верю я в эти сказки. Мой чертов скептичный мозг привык к самолетам, летающим в воздухе, спутникам в космосе, суднам на воде, и к машинам, конечно же, разъезжающим по асфальту. И вот еще, вся эта история, лично на мой взгляд, попахивает излишним драматизмом. Его, вроде бы, даже отпеть не разрешили, так?

– Да погоди ты цепляться! И, к слову, тебя там не было.

– Я лишь хочу сказать, что, на мой взгляд, все могло оказаться несколько банальней, и никакого спора вовсе не существовало, а твой, как там его, дед, изрядно набравшись, вдруг почувствовал себя Иисусом в эдаком Иисусмобиле.

– Пшел отсюда нахер, Билл! Вас, милая дама, это, конечно же, не касается.

– Рей, тебе тогда сколько было? Ну, когда случилась эта «таииииинственная трагедия»? Семь? Восемь?

– Вообще-то десять, Билл! Десять. Я прекрасно помню лицо матери после того, как полиция сообщила ей причину смерти моего деда. А когда мне исполнилось шестнадцать, отец сам выложил все подробности, благодаря моему подростковому любопытству. Отдаю себе должное, подростком я умел доставать людей. Слушай. Тем воскресным утром я вышел на крыльцо, чтобы забрать почту. Ну, на Бейлерс стритт. Вы с семьей как раз переехали туда жить. Кстати, ты еще в состоянии вспомнить своими пропитыми мозгами, что было на третьей странице воскресного номера?

– Как же! Местные городские легенды! Единственная интересная рубрика в этой дешевой газетенке.

– Правильно! В то самое утро мне посчастливилось наткнуться на «загадочную» историю с моим дедом в воскресном выпуске. «Смертельный спор» – гласил заголовок статьи. Дальше шла большая фотография автомобиля…

– Додж!

– Именно. Весь в иле, причем настолько, что распознать в этой куче красной грязи автомобиль было практически невозможно. Однажды мне не свезло, и я застал мать, в истерике избивающую груду красного металла во дворе. Эти гневные и отчаянные вопли поразили и напугали меня так сильно, что даже спустя годы спутать с чем-нибудь этот, как ты сказал, «Иисусмобиль»…